Воин [The Warrior] - Франсин Риверс

Халев не мог поверить собственным ушам.

— Мы будем воевать до тех пор, пока все враги Божьи не умрут, как то поколение, которое умерло в пустыне. Вы не должны сдаваться. Вы должны взять себя в руки.

— Мы устали от сражений!

— На равнине мы больше ничего не можем сделать.

— А что насчет Хеврона?

Меша посмотрел на него взглядом побежденного.

— Ты разве не помнишь, отец? Хеврон больше не принадлежит Иуде. Иисус Навин и другие начальники отдали его левитам как город–убежище. Клан Каафа, в чье владение он перешел, может сам о себе позаботиться.

— Нагими мы приходим в этот мир, Меша. Нагими и уйдем. — Халев был удивлен, когда Иисус Навин назвал Хеврон городом–убежищем, но он сделал так, как приказал ему Господь. Халев знал, что у него есть два пути, как на это реагировать: обидеться и позволить горечи и зависти пустить корни или… быть благодарным. Он выбрал второй путь — быть благодарным Господу за то, что Он пожелал сделать Хеврон, город Халева, городом–убежищем.

К сожалению, не все его сыновья смогли смириться с этой потерей и быть полностью довольными, живя в селениях вокруг города.

— Хеврон никогда не был нашим, мои дети. Бог дал его нам, и мы отдали Ему обратно этот город.

— Это должно было стать твоим вечным наследием, отец.

— Некоторые наши люди погибли, когда мы забирали этот город у сынов Енака. Мы проливали кровь за него.

— Господь был с нами.

Заговорили все сразу. Потом Меша высказался за всех.

— Мы немного отдохнем, и если они попытаются подойти к горной стране, мы будем сражаться.

Вино текло в изобилии, оно было сделано из винограда, выросшего в виноградниках, которых они не сажали, — которые дал им Господь.

Шовав вздохнул:

— А мне еще нужно поле вспахать.

Поля, которые Господь дал им.

— И посадить семена, — согласился Мареша.

Халев вспомнил, какой урожай зерна они получили в свой первый год в Обетованной земле. Господь привел их в землю, где уже было изобилие еды — все было готово для них.

— Ты знаешь, как сажать семена? — пошутил кто–то.

— Я могу научиться.

А тому, что важнее всего, они когда–нибудь научатся?

— У меня много работы в доме.

А как насчет той работы, которую дал им Господь?

— Моему сыну Хеврону пора жениться.

— У меня есть дочь, на которой он может жениться.

Мужчины, молодые и пожилые, смеялись и разговаривали, сидя вокруг Халева. Он встал, зная, что они, скорее всего, не заметят его отсутствия. Они были слишком поглощены своими планами. Он вышел во двор и поднял глаза к небесам.

«О, Боже, прости их. Они не ведают, что творят».

Глава шестая

Халев шел, прихрамывая, к плоскому камню под большим старым оливковым деревом, где он часто сидел, глядя на простиравшиеся вокруг фруктовые сады и виноградники.

— Пойдемте, мои дети. Пойдемте. Мы должны разработать план, как защитить нашу горную страну. Остановить наступление мы не можем…

— Нам некогда сейчас, отец. — Они подняли свои мотыги. — У нас есть работа.

Халев сжал губы. Он и его сыновья изгнали троих потомков Енака — Шешая, Ахимана и Фалмая — из Хеврона. Но когда они пошли завоевывать Кириаф — Сефер, Халев был слишком обессиленным, чтобы идти сражаться, и его сыновья оставили работу незаконченной. Хананеи стали понемногу просачиваться в их землю, как вода сквозь небольшую течь в крыше. Его самодовольные сыновья забыли предупреждения Господни.

Он слышал, как они то и дело ворчали:

— Неужели он никогда не устает от сражений? Война, война… Мы достаточно воевали. Пора наслаждаться захваченной землей. Будем удерживать то, что мы уже имеем.

Они знали, что он собирался сказать. Он уже сотни раз им это говорил. Они хотят вспахивать поля и сажать семена, наслаждаться землей, которую получили. Ну, подумаешь, горстка хананеев вернется. Мира, мы хотим мира! Но мира–то у них не будет. Бог предупреждал их. А они не слушали.

Опираясь на свою палку, Халев чувствовал себя побежденным. Его дух готов был принять вызов, но тело стало сдавать. И не было никого, кто мог бы поднять и объединить его сыновей, некому было их вести. С тех пор, как они снова захватили Хеврон, а потом отдали его левитам как город–убежище, они перестали его слушать.

Обида Меши росла с каждым годом. Халев устал слушать одни и те же жалобы.

— Мы пять лет сражались, чтобы другие племена получили свои уделы. И когда пришла наша очередь, нам самим пришлось завоевывать свою землю! И что потом? Наш самый большой и лучший город отдали левитам, а нам достались только селения вокруг!

Халев терпеливо объяснял все заново:

— Хеврон — самое лучшее, что у нас есть. И Господь дал его нам. Разве не правильно теперь отдать Господу самое лучшее? Ты думаешь, это мы сами завоевали Хеврон? Это Господь дал его нам. Он — его законный владелец! Ты же не можешь предложить левитам деревню в качестве города убежища!

Но их жалобы не прекращались:

— Им деревни вполне хватило бы!

— Мы платили своей кровью, а левиты пожинают плоды!

Что случилось с его сыновьями? Неужели они отвернули сердца от Господа Бога? Неужели они забыли заповеди, по которым должны жить?

В конце концов, они оставили в покое Хеврон. Все их внимание переключилось на окрестные селения и пастбища. Они изгнали оттуда всех хананеев, убив каждого, кто не смог убежать. О Хевроне больше не говорили, но Халев видел, как они смотрели на него. Их обиды и недовольство росли, подобно плесени, которая могла просачиваться сквозь щели и трещины на стенах домов, в которых они жили, — домов, которых они не строили, но которые Господь дал им. Казалось, что благодарить Бога за Его дары противоречило самой их природе.

Шли месяцы и годы, сыновья Халева направили все свои усилия на фруктовые сады, виноградники и стада. Они процветали, но не были довольны. Они не слушали своего отца, как делали это когда–то. Они больше не придерживались каждого его слова, не следовали его наставлениям, не старались угодить ему и, соответственно, Богу.

Иногда Халев, вспоминая те годы, когда они блуждали по пустыне, ловил себя на том, что ему хотелось вернуться туда. Там люди научились верить Богу во всем — в голоде и жажде, в крове, в защите от врагов, которые наблюдали за ними и выжидали. Теперь, когда они завоевали Обетованную землю и поселились в ней, жизнь стала легче. Израильтяне потеряли бдительность, успокоились, стали лениво дремать на солнышке, забыв о том, что вера — это гораздо более важная работа, чем возделывание земли.

Как и большинство израильтян, его сыновья поступали так, как считали правильным. Халев сокрушался об этом, каждый день пытаясь вернуть их назад, чтобы они снова стали такими, как в те трудные времена. По они не хотели возвращаться туда, не хотели слушать его. Больше не хотели. Они по–прежнему процветали — благодаря Божьей милости. Что ж, они были предупреждены, когда с горы Гаризим и с горы Гевал были прочитаны благословения за твердую веру и проклятия за непослушание. Субботу они соблюдали, но без радости. Теперь ими управляло то, что Господь дал им.

Всякий раз, когда Халев молился с ними, он чувствовал их нетерпение. «Заканчивай поскорее, отец, потому что нам надо работать!» Он почти слышал их мысли. «Почему мы должны слушать еще одну молитву хвалы этого старика?»

Они любили его. В этом он нисколько не сомневался. Они помогали ему в любой нужде, были внимательными, заботились. Но они думали, что его время уже закончилось и началось их время. Они думали, что ничему новому он их уже не научит. Они думали, что настали другие времена.

Это правда, но есть вещи, которые не должны изменяться. Именно это он пытался им сказать. И именно это они отказывались слушать.

Скольжение вниз уже началось: так отдельные мелкие камешки скатываются вниз по склону холма. Израильтяне не стали выполнять то, что Господь повелел им сделать. Хананеи не были изгнаны из земли полностью. Они понемногу возвращались, сначала прощупывая почву, со словами мира и предложениями дружбы… Израильтяне же были так заняты, наслаждаясь молоком и медом земли, которую Господь дал им, что не заметили опасности в том, что враги Божьи возвращаются и устраиваются в небольших селениях. Хананеи, приходя с обещаниями мира, разъедали, подобно термитам, заложенное Господом основание.

Как его сыновья могли забыть то, что случилось в Ситтиме? Люди легко соблазнились поклонением Ваалу. Прекрасные девушки поманили их, и глупые мужчины последовали за ними, как бараны на заклание.

Бог требовал, чтобы Его люди жили святой жизнью и не смешивались с народами, которые оскверняют землю. Все сыновья Халева заботились о своих домах и колодцах и о том, чтобы виноградные лозы и фруктовые сады были здоровы и плодоносили. Но они не заботились о том, чтобы искоренить врагов Божьих, и теперь хананеи распространялись то здесь, то там, как ядовитые сорняки, и их нечестивые дела вместе с ними.